Эдгар По

(Рейтинг 0)

 Loading ...

атмосферой. Даже достаточно совершенный шар, в котором светильный газ
целиком сохраняется в течение шести месяцев, не изменяя при этом своего
качества, не мог бы удержать такого же количества водорода в течение шести
недель.
При подъемной силе в 2500 фунтов и общем весе около 1200 фунтов
оставался запас в 1300; из них 1200 приходилось на балласт, размещенный в
мешках различного размера, на которых был обозначен вес, а также на спасти,
барометры, телескопы, запас провизии на две педели, бочонки с водой, плащи,
саквояжи и другие необходимые предметы, в том числе кофейник для
приготовления кофе с помощью гашеной извести, что позволяло обойтись без
огня, если бы этого потребовали соображения безопасности. Все это, за
исключением балласта и немногих других вещей, было подвешено к верхнему
обручу. Пассажирская корзина относительно меньше и легче, чем в модели. Она
сплетена из легких прутьев, по, несмотря на хрупкий вид, необыкновенно
прочна. Глубина ее около четырех футов. Руль относительно гораздо больше,
чем на модели, тогда как винт значительно меньше. Кроме того, шар снабжен
малым якорем и гайдропом; последний имеет очень большое значение. Здесь
необходимо дать некоторые объяснения тем из читателей, кто незнаком с
воздухоплаванием.
Поднявшись в воздух, шар подвергается действию множества факторов,
изменяющих его вес, а это увеличивает или уменьшает его подъемную силу. Так,
например, на оболочке может осесть роса весом до нескольких сот фунтов;
тогда приходится выбрасывать часть балласта, чтобы шар не пошел вниз. Когда
балласт сброшен, а солнце высушило росу и одновременно вызвало расширение
газа внутри оболочки, шар вновь начинает быстро подыматься. Остановить
подъем приходится (вернее, приходилось до того, как мистер Грин применил
гайдроп) только одним способом: выпуская через клапаны часть газа; однако
при этом соответственно уменьшалась подъемная сила, так что даже самый
лучший аэростат быстро истощал весь свой запас и должен был опуститься. Вот
что являлось главной помехой для длительных полетов.
Гайдроп устраняет эту помеху безо всякого труда. Оп представляет собой
просто очень длинный канат, опущенный из корзины для удержания шара примерно
на. одной высоте. Если, скажем, на оболочке осела влага, и аэростат в
результате этого начинает снижаться, ему уже не надо выбрасывать балласт,
чтобы уменьшить общий вес, ибо вес можно уменьшить ровно на столько, на
сколько нужно, опуская на землю соответствующий отрезок каната. Если,
напротив, вес чрезмерно уменьшается и шар стремится подняться, этому может
немедленно противодействовать вес отрезка каната, подбираемого с земли.
Таким образом шар может быть удержан почти на одной и той же высоте, а запас
газа и балласта сохраняется почти неизменным. При полете над водным
пространством применяются маленькие медные или деревянные бочонки,
наполненные какой-либо жидкостью, более легкой, чем вода. Они плывут по
поверхности воды, выполняя ту же роль, какую выполняет на суше волочащийся
канат. Вторым важным назначением гайдропа является указывать направление
полета шара. На суше, как и на воде, канат волочится, тогда как шар свободно
летит; поэтому при движении последний всегда находится впереди; сравнивая с
помощью компаса относительное положение их обоих, определяют курс. Точно так
же угол, образуемый канатом и вертикальной осью шара, указывает скорость
движения. Когда этого угла нет, то есть когда канат опущен перпендикулярно
земле, это значит, что шар недвижим; чем больше угол, иначе говоря, чем
больше шар обгоняет конец каната, тем, значит, больше скорость; и наоборот.
Поскольку первоначальным намерением было перелететь Ла-Манш и
опуститься возможно ближе к Парижу, путешественники, чтобы избавиться от
лишних формальностей, заранее запаслись паспортами для всех частой
европейского континента с обозначением цели полета, как это было сделано и
при полете «Нассау»; однако неожиданные события сделали эти паспорта
излишними.
Шар был надут в субботу утром, шестого числа, во дворе Вил-Вор Хаус —
поместья мистера Осборна, находящегося примерно в одной миле от Пенструталя,
в Северном Уэльсе; в 11 ч. 7 мин., когда все было готово к полету, шар
отвязали, и он медленно полетел в направлении на юг, причем в первые полчаса
ни винт, ни руль не применялись. Далее мы приводим бортовой журнал,
переписанный мистером Форситом с рукописи мистера Монка Мейсона и мистера
Эйнсворта. Журнал заполнен рукой мистера Мейсона, а ежедневные приписки
делались мистером Эйнсвортом, который подготовил и вскоре опубликует более
подробный и, несомненно, чрезвычайно увлекательный отчет о полете.
Бортовой журнал
Суббота 6 апреля. Все трудоемкие приготовления были сделаны еще с
вечера, а сегодня на рассвете мы начали надувать шар; однако из-за густого
тумана и сырости, которая пропитала складки шелка и затрудняла работу, мы
закончили ее лишь к одиннадцати часам. После этого, в отличном настроении,
отвязались и медленно поднялись, при легком ветре с севера, понесшем нас в
сторону Ла-Манша.
Подъемная сила оказалась больше ожидаемой; когда мы поднялись выше
утесов и попали на солнце, подъем сильно ускорился. Я, однако, не хотел в
самом начале полета выпускать газ и решил продолжать подъем. Скоро мы
поднялись на всю длину нашего гайдропа; по даже когда он был совсем поднят с
земли, мы продолжали быстро подыматься. Шар был необычайно устойчив и
выглядел очень красиво. Спустя около 10 минут после взлета барометр показал
высоту в 15 000 футов. Погода стояла на редкость хорошая, и вид на лежавшую
под нами местность — весьма романтический с любой возвышенности — сейчас был
особенно великолепен. Многочисленные ущелья из-за наполнявшего их густого
тумана казались озерами, а беспорядочно громоздившиеся на юго-востоке
остроконечные скалы и вершины очень походили на огромные города восточных
сказок. Мы быстро приближались к горам Юга, по летели достаточно высоко,
чтобы безопасно их миновать. Через несколько минут мы весьма эффектно
пролетели над ними; мистер Эйнсворт и матросы удивились тому, что из пашей
корзины они казались совсем невысокими, ибо при взгляде со столь большой
высоты неровности земной поверхности почти совершенно сглаживаются.
В половине двенадцатого, продолжая лететь на юг, мы завидели Ла-Манш; а
спустя четверть часа под нами уже виднелась полоса прибоя, и мы летели над
морем. Теперь мы решили выпустить достаточно газа, чтобы можно было опустить
на воду наш гайдроп с прикрепленными к нему буйками. Это было немедленно
проделано, и мы стали понемногу опускаться. Через двадцать минут первый из
буйков достиг поверхности воды, а после того как ее коснулся и второй, шар
остался уже на одном уровне. Теперь нам было важно проверить работу руля и
винта, и мы привели их в действие, чтобы больше повернуть на восток, к
Парижу. С помощью руля мы тотчас же осуществили желаемое изменение
направления и полетели почти под прямым углом к ветру; тогда мы привели в
движение пружину винта и с радостью убедились, что он толкает пас в нужном
направлении. Тут мы трижды три раза прокричали «ура» и сбросили в море
бутылку с листом пергамента, где кратко описывался принцип нашего аппарата.
Однако, едва лишь мы кончили радоваться, как произошло нечто непредвиденное
и немало нас смутившее. Ближайший к корзине конец стального стержня,
соединяющего пружину с пропеллером, внезапно соскочил со своего моста (из-за
нечаянного резкого движения одного из наших матросов, качнувшего корзину) и
сразу же повис на шкворне оси винта, за пределами досягаемости. Пока мы
пытались его поймать и были всецело этим заняты, восточный ветер, который
все время крепчал, понес нас к Атлантическому океану. Мы вскоре оказались
над океаном, летя со скоростью не менее пятидесяти или шестидесяти миль в
час, и, прежде чем сумели закрепить стержень и сообразили, что происходит,
были уже над мысом Клир, оставшемся примерно в сорока милях к северу от нас.
Вот тут мистер Эйнсворт высказал необычайное, но, на мой взгляд, ничуть не
безрассудное или фантастическое предложение, немедленно поддержанное
мистером Холлендом, а именно: воспользоваться уносившим пас сильным ветром и
вместо того, чтобы возвращаться в Париж, попытаться достичь побережья
Северной Америки. После краткого раздумья я охотно согласился с этим смелым
замыслом, против которого возражали (как ни странно) лишь оба матроса. Но мы
были в большинстве, мы успокоили их опасения и решительно продолжали путь.
Теперь мы правили прямо на запад, по, поскольку тянувшиеся по воде буи
немало замедляли наше движение, а шар и без того легко нам повиновался кат;
при подъеме, так и при спуске, мы сперва выбросили пятьдесят фунтов
балласта, а затем (с помощью ворота) на столько подтянули гайдроп, чтобы он
не находился в воде. Результатом этого было немедленное и значительное
увеличение скорости; по мере того как ветер крепчал, она становилась почти
невообразимой; гайдроп летел за корзиной, точно вымпел за кораблем. Излишне
говорить, что берег очень скоро скрылся из глаз. Мы пролетели над множеством
различных судов, из которых лишь немногие пытались идти против ветра, а
большинство лежало в дрейфе. На каждом из них наше появление вызывало
величайший восторг, что чрезвычайно нам правилось, в особенности двум
матросам, которые, хлебнув джина, как видно, отбросили всякие сомнения и
страхи. Многие суда палили из пушек; всех нас приветствовали громкими «ура»
(удивительно отчетливо слышными) и махали шляпами и платками. Так

• Tweet

Страницы: 1 2 3